Как рассказала ЛІГАБізнесІнформ писательница Оксана ЗАБУЖКО, кризис украинского книгоиздания начался еще в конце 2008-го и до сих пор продолжается в геометрической прогрессии. Однако попытки политических провокаций против украинских писателей, организованные в этом году, отлично простимулировали процесс становления украинской массовой литературы. Хотя цель этих попыток, скорее всего, была кардинально противоположной.
Спасибо Табачнику и его полоумным покровителям
– После принятия госбюджета-2011 представители Партии регионов хвастались, что едва ли не впервые в бюджет заложены большие суммы на развитие украинской культуры. Украинская книга это на себе почувствовала?
– Кризис украинского книгоиздания, начавшийся благодаря Юлии Владимировне еще в конце 2008 года, продолжается в геометрической прогрессии. Каким образом нынешнее правительство пытается его остановить методом вливания денег – непонятно. Вливать куда и во что? Больше всего поражает в этой прослойке олигархата их непрошибаемое монетарное сознание. Они действительно искренне верят, что деньги могут все. Однако рано или поздно приходит момент, когда, всякий раз для них неожиданно, оказывается, что – не все. Ну, нельзя за деньги сделать тот Майдан, который был в 2004 году! Они все еще не в состоянии понять, что власть с деньгами и без мозгов – это как тело без души. Это зомби. Огромный и тупой зомби, который совершенно бессмысленно мечется в пространстве, все время натыкаясь на какие-то предметы и производя только разрушения.
Отчаянный антиинтеллектуализм всей украинской политической прослойки, особенно ярко обнажившийся в нынешней власти, очень хорошо виден в этом заявлении: они дали денег на развитие книги. На что именно, простите? В Украине нет массовой книжной индустрии, эта ниша заполнена книгами соседних государств. Так же, как картошка у нас из Египта, гречка – из Китая и даже сало непонятно откуда, массовая книжка у нас – из России. И если украинский издатель, по счастливому стечению обстоятельств, вдруг соберет "снизу", с рынка, то есть от жаждущих покупателей, заказов на 200 тысяч тиража (как это недавно произошло с романом Василия Шкляра "Черный ворон"), то вовремя удовлетворить эти заказы такой издатель окажется не в состоянии, потому что в стране просто нет для этого печатных мощностей. Вот Шкляр сейчас ездит с выступлениями, собирая тысячные аудитории, а в аудиторию завозится на порядок меньше книжек, чем людей в зале: извините, кому не хватило... И я этот "искусственный дефицит" отлично понимаю, так как год назад 20-тысячный (всего-то!) тираж моего "Музея покинутых секретов" тоже допечатывали больше месяца, и тоже издательство зашивалось с заказами. Потому что на книжной фабрике сидят в цехе три тети Дуси и сушат уже склеенные книги вручную, как встарь белье. Возникает вопрос: так на какое "развитие украинской книги" пойдут бюджетные деньги?
– То есть сегодня "развитие украинской книги" невозможно?..
– Книгоиздание – бизнес, и мы все, производящие книгу, от писателя до рабочего в цехе, в этом смысле ничем не отличаемся от предпринимателей. Другое дело, что в Украине книгоиздание – все время малый и средний бизнес, который все никак не может выйти на уровень крупного.
Уж сколько лет говорится о том, что от государства требуются, прежде всего, правила игры на рынке, правовое поле для защиты национального производителя. А его у нас нет ни в чем, относящемся к интеллектуальной собственности. Государство законодательно никак не защищает свою, украинскую книжку. Обратите внимание, что речь пока даже не о том, на каком языке эта книжка написана.
У нас с конца 2005 года была единственная попытка какой-то осмысленной в этом плане культурной политики – программа "Украинская книга". В ее рамках государство закупало книги украинских издателей для библиотек по запросам самих библиотекарей и очень прилично обновило библиотечные фонды.
Кроме того, еще одна вечно больная проблема украинского рынка – это дистрибуция. У нас нет национальной дистрибутивной сети, грубо говоря – нет своих книжных магазинов. В идеале государство должно было бы либо само создать нормально функционирующую сеть таковых, либо стимулировать национальных дистрибуторов на создание альтернативных частных сетей. Наше не делало ни того, ни другого. Программой "Украинская книга" было предусмотрено, по крайней мере, дотирование региональных книжных ярмарок. Издатели с огромным удовольствием ездили на эти ярмарки. Эдакое коробейничество немножко. Но, во всяком случае, в тех городах, где вообще нет магазинов, в которых можно купить украинскую книгу, книжная ярмарка два-три раза в год удовлетворяла какую-то часть спроса.
Эти все робкие новшества закрыла Тимошенко, спасибо ей огромное, радостно оставив деньги только Владимиру Яворивскому на Союз писателей. Ну а "новая-старая власть" просто не стала их возобновлять. "Обоє рябоє": что правительство Тимошенко не имело ни малейшего представления о том, что такое украинский книжный рынок и каковы его потребности, что правительство Азарова не понимает, что означает "давать деньги на украинскую книгу". Можно предположить, что все эти их заявления закончатся, грубо говоря, очередным "распилом бабла", и они бодро отчитаются, что деньги "освоены". Трудно многие годы подряд объяснять все время одним и тем же людям, тому же Азарову с Табачником, что мы все это уже проходили, на эти грабли уже наступали.
– Если приходится столько раз объяснять, значит, они не слышат. Почему?
– Тут сложная ситуация. По моему опыту, в Украине можно 15 лет повторять одно и то же, и каждый раз это будет в новинку. У нас нет единого информационного поля, в котором достаточно сказать что-то один раз, и это будет услышано. И не просто услышано, но повлечет за собой диалог, будет провоцировать формирование того, что называется общественным мнением. Пока нет механизмов формирования общественного мнения, говорить можно вплоть до гробовой доски. Но пока сказанное не "кристаллизует" общественного мнения, власть ничего не услышит.
– За последний год почувствовались какие-то изменения в работе?– В моей?
– Да.
– Моя работа никоим образом не зависит от телодвижений власти прошлой, нынешней или будущей. От того, кто там при власти, лучше или хуже я писать не стану. Но я ведь не типична, я, как говорит мой литагент, – "штучный товар". Независимая позиция позволяет мне говорить без оглядки то, что я думаю, и не врать. Но сколько нас таких в стране? Я ведь прекрасно сознаю, что моя независимость обеспечивается, прежде всего, моей международной репутацией. Когда твои книги, переведенные на другие языки, становятся "визитной карточкой" страны, с этим любая власть вынуждена считаться.
А в целом, конечно, ситуация на книжном рынке ухудшилась. И покупать книг стали меньше – снова, как в 1990‑е, проступила прослойка "образованных бедняков", которые уже не могут себе позволить желанную книгу. Вот недавно был у меня творческий вечер в Луцке – в дорогом отеле, с платным входом, по вполне европейскому сценарию. Замечательная публика, полный зал, люди сидят за столами, а на столах – пусто: ни одного бокала вина, как это было бы на аналогичном вечере в любой стране Европы... Потому что – или вино, или книжка. А "средний класс", который еще недавно мог себе позволить и то, и другое, у нас уже "аннигилировал". Издание книг резко сократилось. Об этом говорят все.
А вообще я за прошлый год стала больше ездить в книжные туры и больше выступать. В какой-то степени это вызвано ситуацией рыночной, но в еще большей – общественным запросом. Люди, разуверившиеся в том, что в стране есть политики, которым можно доверять, нуждаются в тех, кого называют "моральными авторитетами". И писатели, по старой инерции, продолжают восприниматься как именно такие авторитеты. Не ответить на этот запрос я не имею права. Писатель перед своими читателем в ответе не только за текст в книге, но и за нравственную ауру, которую этот текст создает.
– Не так давно активно обсуждался интерес спецслужб, проявленный к творчеству писательницы Марии Матиос. До Ваших книг еще не добрались?
– Ну, я с огромным нетерпением жду того момента, когда у этих людей ум отнимется окончательно, и они потянут руки ко мне! Уж тут они попадут впросак так, как им не снилось ни с Матиос, ни со Шкляром. Это, конечно, шутка, но у нас все может быть – не думаю, что власть имущие, которые организовывали эти провокации, настолько образованны, чтобы понимать мое место в современной европейской литературе. Вряд ли они следят за отзывами на мои книги в зарубежной прессе или хотя бы за тем, в каких национальных "Википедиях" присутствует имя Забужко. Зато у них неплохо развит инстинкт опасности – кого можно трогать, а кого "лучше не надо". Но если он им в отношении меня изменит, я действительно буду рада, потому что для писателя это самый лучший пиар.
На самом деле, если говорить о недавних попытках политических провокаций против писателей, то больше всего удивляет, насколько топорно они делались. Допустим, историю с Матиос еще можно рассматривать как неуклюжую попытку создать информационное прикрытие для того, чтобы Минобразования смогло под шумок протащить свою концепцию языковой политики. Ее воровато выставили на сайте "для общественного обсуждения" во время новогодних праздников – как раз, чтобы никто не увидел. А те, кто мог бы увидеть, в это время были отвлечены "дымовой шашкой", пущенной в сторону Матиос. Но ведь все равно заметили, "ничего валерьянка не помогла"!
В случае со Шкляром ситуация еще нелепее. Спикером "обвиняющей стороны" выступил директор издательства, конкурирующего с "КСД" за монополию на рынке современной украинской литературы. Это то, что в нормальных странах называется конфликтом бизнес-интересов. И только в Украине, где общий уровень информированности о состоянии дел на книжном рынке близок к нулю, была возможна такая глупая попытка политической провокации.
Тут опять возникает из-за спин участников конфликта фигура нашего плохо образованного Министра образования, который путает Кушнера с Блоком, а Грибоедова с Пушкиным.
– Украинская политическая элита часто путает писателей…
– Да. Но ведь эта беда считается Министром образования. Надо полагать, это из-за того, что Табачник носит очки и бородку и, по сравнению с остальными, имеет "условно интеллигентный вид".
Все его попытки взбить какую-то дурнопахнущую атмосферу вокруг актуальных книг выполнены крайне невежественно. На уровне не полковника КГБ и даже не капитана, а сержанта максимум. Вся эта сержантская операция с блеском провалилась, когда Шкляр написал свое полуотказное заявление от премии. Он вышел из игры и оставил своих оппонентов с разинутыми ртами. Рекламу-то они сделали будь здоров, а результат получился с точностью до наоборот. Шкляр, говорят, уже продал около 100 тысяч экземпляров "Черного ворона". Книжка бурно востребована. Куда бы он ни приехал с презентацией – везде собирает толпы.До сих пор у нас только "женская проза" Люко Дашвар продавалась тиражом 100 тысяч в год. А "одна ласточка" рынка не делает. Теперь вот имеем Шкляра, третьей к концу года, дай Бог, станут "Записки" ("Записки українського самашедшого", – ред.) Лины Костенко... И вот уже вся страна заметила, что книжки-то у нее есть, а купить их, оказывается, проблема! Значит, процесс пошел, и его уже не остановить. Спустя 15 лет после появления первой украинской коммерчески успешной книжки – "Полевых исследований украинского секса" – наконец-то происходит становление рынка украинской массовой литературы, о необходимости которого я все эти годы не уставала говорить. И за это большое человеческое спасибо, без иронии, товарищу Табачнику и всем его полоумным покровителям. Они отлично простимулировали процесс, который годами шел у нас в вялотекущей форме, мало заметной широкой публике: она-то за это время попросту отучалась читать.
– То есть Табачник взял на себя роль катализатора?
– Да. Причем меня это "внезапное" появление украинской массовой литературы (на самом деле она была всегда, только расходилась смешными тиражами) очень радует еще и по личным причинам. Я как писатель по своей "группе крови" не массовый весьма заинтересована в как можно скорейшей жанровой дифференциации укрлита. Ведь у нас до сих пор во многих регионах "украинская книжка" воспринимается как "отдельный жанр". Безразлично, идет ли речь о стихах Стуса или о детективе Кокотюхи: вали все в кучу по языковому признаку! Пока нет "своего" массового чтива, мне очень трудно занять у себя в стране "свое место", ту книжную полку, на которую меня сразу и безошибочно ставят критики в любой европейской стране. А дома я получаюсь "не в фокусе", как бы постоянно "мельтешу" читателю в глазах: то ли я – по тиражам – "автор бестселлеров", то ли "тетка на умняке". И вообще непонятно, что с этой женщиной делать, если не с кем особо сравнивать. Еще и поэтому я обеими руками – за массовую украинскую книжку.
К власти пришли дети ужаса
Украинцы могут до бесконечности наблюдать, как на политической арене меняются ролями одни и те же исполнители. Однако, по словам Оксаны ЗАБУЖКО, жить от этого легче не станет. Она рассказала о том, чего не понимают власть имущие, почему Украина не сильно отошла от России и насколько опасно сегодня провоцировать новый Майдан.
– После событий со Шкляром многие украинские культурные деятели начали активно присоединяться к "антитабачной кампании". Вы планируете?
– Мне пока никто не предлагал ничего подписать. А свою позицию по Табачнику я изложила еще год назад в одном из интервью.
– Она с тех пор не изменилась?
– А что, Табачник еще несколько книг прочитал? С тех пор он сказал несколько ярких глупостей, за любую из которых из любого мало-мальски вменяемого правительства был бы давно уволен. Я, к сожалению, пропустила его замечательный выпад в мой адрес – была тогда в книжном туре по Австрии с "Музеем покинутых секретов". Мне уже потом доложили, что он в это время "советовал" мне идти путем Толстого и Достоевского, так как они, мол, были "авторитетами своего времени". Вот это уже просто-таки антисемитская провокация – не знаю, сознательная или, опять же, по невежеству. Потому что Достоевский в свое время не только не был для образованной России авторитетом, он был изгоем – в первую очередь из-за своего антисемитизма. Так что такой подозрительный призыв "идти по его пути" из уст министра, простите, образования, вполне тянет на разжигание ксенофобии и межэтнической вражды. В общем, Табачник очень убедительно компрометирует нынешнюю украинскую власть – и весьма поспособствовал тому, чтобы ее называли "оккупационной".
– А существует какой-то совет "от Табачника", к которому Вы могли б прислушаться?
– Да Вы шутите! "Как украсть миллион", что ли? С подобными людьми вообще бесполезно вести диалог – они просто значения ваших слов не поймут. Ни того, как они между собой связаны, ни какой смысл в себе несут... Бессмысленно пытаться втолковать устройство мира. Нельзя объяснить ему, что он работает на энтропию – он не поймет, как не поймет вас одуревший от собственной безнаказанности подросток. Собственно, у таких людей и произошла нравственная задержка в развитии на уровне подросткового периода. Это не полноценные взрослые личности, а просто ошалевшие от астрономических денег и возможности "все купить" стареющие мальчишки и девчонки с жуткими комплексами. Играющие во власть, как в стритрейсинг, разбивающиеся на своих баснословно дорогих машинках – и все никак не способных взять в толк, что же они делают "не так". Нет уж, пусть разговаривают со своими психиатрами...
– Не хочется написать что-нибудь по мотивам участия в политических ток-шоу?
– Боже упаси! Все, что я оттуда, "из-за кулис", почерпнула для себя психологически интересного, я уже вложила в образ Вадима в "Музее покинутых секретов". Причем он еще получился достаточно сложным типом, те, что на экранах мелькают, – они попроще... Кроме того, я на политические ток-шоу ходила только тогда, когда уж позарез нужна была трибуна, чтобы высказаться. А сейчас, когда и без меня "всем все ясно", вообще стараюсь держаться подальше от этой клоунады.
– Не возникает желания создать что-нибудь сатирическое?
– Ну, это уже не ко мне, это – к Подервянскому. Только в его стилистике это все адекватно может быть воссоздано.
– Вы когда-то сказали, что больше всего Вас в свое время шокировало обнародование годовых доходов наших политиков. Что вызывает шоковое состояние сегодня?
– Я бы свое сегодняшнее состояние определила как постшоковое. Настоящий шок у меня был в 2008 году, когда я впервые поняла, что в стране нет руководства. Тот год был переломным. Не только в истории Украины, но, уверена, и в истории современной цивилизации. Как замечательно сформулировал один умный человек после российско-грузинской войны – "Ялта кончилась". Тот баланс сил, который был установлен в Европе в 1945 году и который, каким бы он ни был, худо-бедно удерживался все эти годы, обеспечивая миру стабильность, а Западу процветание, в 2008 году рухнул. Стало понятно, что начинается глобальная геополитическая перезагрузка. Мы живем в эпоху "упадка Римской империи" – эпоху падения западной цивилизации, в широком смысле слова (Россия тоже сюда относится).
И вот в этих условиях оказалось, что Украина лежит, как дом без хозяина, – приходи и бери. Такой догнивающий осколок бывшей империи, все время пытающийся встать на ноги, и по этому куску ползает олигархат. Абсолютно паразитическая прослойка, которая из вконец ослабленного организма выкачивает все, что может. Как черви на куске трупа. Ничего личного, как говорится, никого не хочу оскорбить, это просто диагноз – по своему экономическому и социальному положению эти люди являются классом паразитическим. Они ничего не создают, они за 20 лет ничего не реформировали и не перестраивали. Какие-то попытки были, но на фоне двух десятилетий все они выглядят очень вялыми.
Вся эта прослойка – остаток советской номенклатуры, слившейся с криминалом. Они никудышние менеджеры, адекватного управленческого класса из них так и не сложилось. Все их "информационные горизонты" – на северо-востоке, в Москве. Там тоже происходит развал и гниение, но с большим размахом и с более густым запахом, потому что там есть еще "ядерный чемоданчик и газ". За счет этого там цветы на болоте блестят ярче. Поэтому наша паразитическая прослойка усердно пытается им подражать.
– По Вашему мнению, к чему приведет такое равнение на Москву?
– Оно ни к чему не ведет. Оно только усугубляет агонию. Это та же УССР, которая в 1991 году просто поменяла название, флаг, герб и гимн. Но не произошло смены элит, перезагрузки внутри социальной структуры. Не произошло люстрации органов безопасности. И одна из самых серьезных проблем – не был сформирован институт гражданства.
Именно поэтому судьба Польши и стран Балтии так отличается от нашей – они через все это прошли. Они действительно занимались реформированием полученного наследия.
Без осуществления этих радикальных мер говорить о том, что у нас Украина, а не пост-УССР, не имеет смысла. Только сейчас СССР вступил в пору своего "естественного" распада. Если бы не события, завершившиеся 1991 годом, сейчас Советский Союз разваливался бы "естественным образом" – от исчерпанности "жизненного цикла". Но это было бы несравненно страшнее и кровавее.
– Я так понимаю, что заявления нашей оппозиции о том, что Украина сдает свои интересы России, безосновательны, поскольку мы недалеко от нее ушли?
– Во-первых, где вы видели украинскую оппозицию? Во-вторых, сдача интересов началась не сейчас и идет не первый год. В-третьих, кто у нас проводит все выборы, если не российские политтехнологи?
Поэтому насчет сдачи интересов – да, процесс идет. Однако от того, что творят одни и что выкрикивают другие, ничего не меняется. Они переругиваются на экранах телевизоров, а потом вместе идут запивать удачный эфир. Народ же остается в полном недоумении. У нас в политикуме ситуация дошла уже до полного абсурда, как в "Маппет шоу": персонажи все те же, они просто меняются ролями, попеременно обвиняя друг друга в том, что сами делают, будучи при власти.
– Ситуация не изменится до тех пор, пока олигархи не уйдут?
– Она вообще сама по себе не поменяется. Перемены наступят тогда, когда изменится отношение общества к власти. А это уже зависит от общества, от степени его гражданской "взрослости". У нас оно пока еще тоже подросток.
А олигархат несет на себе "черную метку" – комплекс "третьего поколения" после 33-го года. У нас сильно недоговорили по Голодомору. Речь ведь не только о миллионах невинно убиенных и их памяти. Все гораздо серьезнее, масштабнее и, если хотите, апокалиптичнее. Это события, которые во многом сформировали сегодняшнюю ущербную, "постгеноцидную" идентичность третьего-четвертого поколения.
Понятно, что абсурдная смерть миллионов – беспричинная, мучительнейшая из всех смерть от голода в урожайный год на лучших в мире черноземах – противоречит естественному ходу вещей, самому космическому мироустройству. Для сохранения у выживших сколько-нибудь разумной картины мира и системы ценностей такая смерть непременно должна быть объяснена. Должны быть названы виновные. А когда не просто нельзя было искать ответы, а в течение 60 лет после катастрофы запрещено было упоминать о ней под страхом репрессий, то, соответственно, три поколения приучались жить в абсурдном мире, где "Бога нет, и все позволено". Второе поколение выживших понимает, что надо, во-первых, молчать. А во-вторых, если хочешь выжить – воруй. Ведь сталинская колхозная деревня мало чем отличалась от ГУЛАГа, а во многом была даже хуже – в ГУЛАГе хотя бы баландой кормили. Это поколение с младенчества внушает следующему, то есть своим детям, одну-единственную заповедь: любой, подчеркиваю – любой ценой вырваться из этого рабского, бесправного, беспаспортного ада – из деревни "в люди". И вот они, вырвавшиеся – Паша Лазаренко, Владимир Литвин и дальше по списку... Крестьянские дети 1950-х годов рождения, дети ужаса, четко усвоившие, по блистательной формуле того же Лазаренко, что в Украине можно все. С этим они делали свои партийные-комсомольские карьеры при СССР, а в 90-х, по их представлению, получили на разграбление страну, как своего рода громадный и неисчерпаемый "колхоз", – и им совсем "снесло крышу". Ведь, кроме страха наказания, других, внутренних, тормозов у них уже не было – и взять их было неоткуда.
– То есть провластную верхушку у нас и обвинить ни в чем нельзя – это все подсознание?
– Безусловно, это заложено на подсознательном уровне. Товарищ Сталин оставил нам бомбу очень долгосрочного действия. А вот насчет "нельзя винить" – нет уж, простите...
Всякий раз, когда, стоит вспомнить о Голодоморе, поднимается недовольный шум, – мол, сколько можно об этом говорить! – стоит задуматься: кому же это так не хочется об этом говорить и почему, собственно? Ведь только если договорить до конца, обществу станет, наконец, понятно, откуда мы вышли. Из какого беспросветного мрака. И только после этого можно задаваться вопросом, что делать дальше, надеясь найти конструктивные ответы.
Только тогда наше общество вполне осознает, что смена очередного клоуна на арене наших проблем никоим образом не решает. И сможет сформировать новый запрос на власть. Давайте не будем себя обманывать: если власть в стране до сих пор оставалась такой, какой есть, значит, эта власть, в общем и целом, общество устраивала, консенсус сохранялся. Ведь украинцы – очень самостоятельная нация. Это, кстати, неожиданный плюс нашего колониального наследия, этот извечный принцип "моя хата с краю": поскольку власть здесь веками была чужой, то у украинцев к любой власти всегда был минимум претензий – чтобы государство меня не трогало и давало мне возможность жить своим трудом. В принципе, вполне среднеклассовый менталитет, бюргерский. И ничего плохого я в этом не вижу. Плохо другое – установившийся консенсус, что, образно говоря, все потихоньку воруют из того же колхоза.
Но теперь-то ситуация изменилась! Грянул мировой экономический кризис – и оказалось, что ресурсы не безграничны, и нельзя воровать до бесконечности, ничего при этом не производя. И все, сколько-нибудь думающие наши сограждане воочию убедились, что прослойка, которая радостно объявила себя "политической элитой" страны, менеджерствовать-то как раз и не умеет. Я даже не уверена, что эта прослойка вполне понимает, в какой ситуации исторического вызова они сейчас находятся. Или, говоря на их языке, во что они вляпались.
Так что новый запрос на власть должен идти от гражданского общества. А наше общество пока только учится такой запрос формировать, – медленно, тяжело, но учится. Набивает шишки... При наличии единого информационного поля, о котором я уже говорила, этот процесс, конечно, шел бы несравненно быстрее. Но у нас же нет ни одной серьезной аналитической газеты, которую образованный слой по всей стране читал и обсуждал бы одновременно! Нет горизонтальных связей между регионами, страна ментально рассыпана. Так что взросление идет самотеком – как трава растет...
– Вы неоднократно комментировали приход Виктора Януковича на пост Президента и его личность. Как Вы относитесь к его супруге Людмиле и той части их семейных взаимоотношений, которая заметна публике?
– Ну, как я к ней могу относиться, если ее вообще не видать? Виктору Федоровичу его советники могли бы порекомендовать хоть иногда появляться с супругой на людях. Существуют определенные правила поведения, обязательные для исполнения первыми лицами государства, и нарушать их – в высшей степени неблагопристойно.
У нас, к сожалению, правила игры во многом поменяла Юлия Владимировна, которая, будучи Премьер-министром, даже в оперный театр в вечернем платье приходила под руку со своим охранником. СМИ на это внимания особо не обращали, – мол, красивой женщине можно все. Хотя по этикету есть ситуации, в которых президент, премьер и члены правительства должны публично появляться именно с законными супругами, и это не просто вопрос респектабельности. Но у нас первых лиц государства, по советской традиции, никто не одергивает. Дело ведь не в том, что они у нас все – дети улицы и дурно воспитаны, а в том, что внутри страны у них нет потребности быть другими – или хотя бы такими казаться. За ними нет общественного контроля. Когда в Германии такое же "дитя улицы" Шредер, придя к власти, начал публично щеголять в костюмах Армани и Бриони, его тут же подняли на смех журналисты – и ему пришлось резко сменить имидж.
Мне совершенно неитересно, какие там у Януковичей семейные отношения, но неплохо бы ему знать, что появляться на официальных мероприятиях с длинноногими юницами законно избранному главе государства, которое хотя бы территориально считается европейским, – это неуважение к своим согражданам. Как дипломатически изящно выразился в своем первом интервью новый глава УГКЦ блаженнейший Святослав – "Я, как гражданин Украины, обязан уважать своего Президента, и хочу, чтобы Президент уважал меня".
– Это потому, что о действующем Президенте либо хорошо, либо никак?
– Ни в коем случае. О действующем Президенте – по-всякому, то бишь по заслугам. Но нужно различать Президента как личность, и Президента – как институцию. Любой законно избранный Президент – это выбор народа. Всего народа в целом – и этому народу он присягает "по вертикали", перед всеми его, народа, святынями – и отвечать обязуется перед ними же. Оставляем при этом за скобками вопрос о том, каков он лично, какой процент избирателей за него проголосовал и даже вопрос о несовершенстве избирательного закона. Нам все это может нравиться или не нравиться, и мы вправе об этом говорить, но уважать действующий закон мы все-таки обязаны. По этому закону так получилось, что это – наш Президент. Значит, украинский народ путем плебисцита определил, что именно это – "меньшее зло". И пусть лично вы считаете по-другому, но таков выбор вашего народа на данном историческом этапе, и как гражданин вы обязаны его принять – вот это и есть "уважение к институту президентства", и с него начинается политическая культура. А уж то, как данное лицо, слабо соответствующее занимаемой им должности, справляется со своими обязанностями – это совершенно другой вопрос. Тут его уже должны контролировать всем миром, и не только журналисты, – и всячески требовать от него максимально возможного соответствия. А Президент, в свою очередь, должен понять хотя бы самое ему доступное: что в его же интересах к этим требованиям прислушаться, если он не хочет получить Майдан покруче того, который он уже видел от предпринимателей.
– Думаете, он его получит?
– Сложно сказать. Я, по правде, без особого восторга отношусь к попыткам сейчас активно раскачивать лодку. Не та историческая ситуация, когда это стоит делать. "О, бурь заснувших не буди – Под ними хаос шевелится!" Мир сейчас вообще крайне зыбок и непрочен, и призывать к бунтам и революциям я бы очень и очень не торопилась – по крайней мере, до тех пор, пока за таким бунтом у нас не окажется сила, равновеликая польской "Солидарности"-1989. А без этого – не надо играть с огнем... В Украине уже был 1918-1920 годы, когда все тоже шло вразнос, и "не было хозяина". Чем это кончилось – известно. Из таких сюжетов ничего хорошего никогда не получается. Сейчас лучше сосредоточить усилия на попытках общества самоорганизоваться, строить горизонтальные связи внутри социума. Вокруг совместных реальных дел, пусть пока что малых, но дающих конкретный результат по переустройству жизни – от отстаивания исторического здания до дорожного контроля, да мало ли у нас возможностей для осмысленных объединенных действий!.. Давайте делать то, что строит, а не то, что разрушает. Любое конструктивное действие сейчас меняет общий баланс сил к лучшему. Только таким путем мы сможем когда-нибудь сделать Украину, как говорили в старину, хозяйским домом – для себя и своих детей.
Евгения МАЗУР 05.05.2011 07:46
Немає коментарів:
Дописати коментар